я бродила по ветхому зданию, такому изысканному, пышному, темному, с длинными коридорами, не знавшими реставрации, и множеством скрипучих дверей. открываю первую - а за ней грязный советский унитаз с постоянно текущей из бачка водой и пошатывающейся гирькой на цепочке. открываю вторую - и за ней то же самое, и за третьей то же, и за четвертой. я ( Read more... )

всё так:

( Read more... )

шурша зубами, по весне ко мне приходит обостренье,
пусть для кого-то вдохновеньем и называется оно.
парапи-кури-парирум пурурипури пумперенье,
перемби-дури дадинение - пурурипари пумпино!

я до сих пор верю, что когда тело сгниёт, она останется ( Read more... )

моя сладкая-сладкая патология
застревает в глодке,
липнет к нёбу
и мешает при каждом глотке.
.
моя пряно-приторная патология
засахаренным мёдом
оседает
в дыхательных путях.
.
моя гадкая, уродливая патология
полипами и нарывами,
мечтами и мыслями
гнездится в моей голове.
.
моя патология. ещё моя?
не её ли я?
не она ли я?
.
я?

я в огромном зале, деревянном, коричнево-золотистом, солнечном. и в зал залетает бабочка, огромная - больше меня ( Read more... )

самые яркие сафиты - ночные блики мокрого асфальта

Либо одна хромосома была лишней, либо одной-таки нам не хватило.
между зверьми и даунами.
ясно мне вот что: в том что мы есть явно что-то не то

где-то в области солнечного сплетения как-то кисло и грустно.
а на корне языка - горько.
говорят, это печень подгнивает.

я стою в огромной деревянной коробке на таком же огромном бескрайнем поле. цвета "зашкаливают": яркость/контрастность - максимум ( Read more... )